ВЫСТРЕЛ У ПОДНОЖИЯ МАШУКА (о смертельном ранении М.Ю. Лермонтова)
Доцент М.И.ДавидовКурс урологии Пермской медицинской академии
Врачебное сословие. № 1-2/2006, с. 34-38.
Более 160 лет назад, 15(27) июля 1841г., прозвучал выстрел, оборвавший жизнь великого русского поэта М.Ю Лермонтова. Однако до сих пор некоторые важные детали дуэли и ранения, ставшие известными нам по 25-летним архивным розыскам и малодоступным источникам, старательно замалчиваются литературоведами. И хотя «чёрная туча тайны, окутавшая дуэль» (по образному выражению лермонтоведов) уже частично рассеялась, однако вся правда о поединке до сих пор не известна широкому кругу читателей.
Причины поединка между поручиком Тенгинского пехотного полка Михаилом Юрьевичем Лермонтовым и отставным майором Гребенского казачьего войска Николаем Соломоновичем Мартыновым раскрыты нами в документальной повести “ Дело № 37 ” (журнал “ Москва ”,N№ 7-8 за 2003г.).
Ко дню поединка с Мартыновым М.Ю. Лермонтов находился в молодом, цветущем возрасте - ему было 26 лет и 9 месяцев. Однако состояние его здоровья было далеко от идеального.
Родился он от тяжело больной матери, Марии Михайловны Лермантовой (Лермонтов-литературный псевдоним поэта), которая страдала запущенной чахоткой и умерла от неё вскоре после родов. Беременность протекала с осложнениями, роды были очень тяжелыми. Мальчик родился недошенным, с уродствами туловища, рук и ног. Акушерка сразу заявила, что “ этот мальчик не умрет своей смертью ”. В детстве Миша страдал рахитом, золотухой; переболел корью в тяжёлой форме, после которой 3 года не мог встать с постели.
В 1832 г. в манеже от удара копытом лошади 17-летний юнкер Лермонтов получил открытый перелом правой большеберцовой кости. Кость плохо срослась, правая нога осталась деформированной, от чего Михаил сильно хромал. Лермонтов имел многолетние контакты с запущенными туберкулезными больными (мать, отец, гувернер), очень часто болел простудными и инфекционными заболеваниями бронхов и легких, имел признаки компенсированной дыхательной недостаточности и, возможно, недиагностированный туберкулёз легких.
Михаил Юрьевич имел маленький рост (около 160см), некрасивую фигуру с очень большой головой и непропорциональным туловищем, выраженный кифоз (горб) из-за врожденной и приобретенной деформации шейного и грудного отделов позвоночника, был кривоног и страдал хромотой. Грудная клетка Лермонтова была деформирована от врожденного уродства костей и неправильного их развития в результате рахита.
До поединка с Мартыновым Лермонтов уже имел опыт участия в двух дуэлях (1830 и 1840 гг.) и репутацию очень меткого стрелка, однако это не играло никакой роли, ибо перед роковой дуэлью и в ходе её он отказался от своих выстрелов.
Поединок Лермонтова и Мартынова состоялся около 18 часов 30 минут 15 июля 1841г. (здесь и далее даты даны по старому стилю), в 4 верстах от Пятигорска, на северо-западном склоне горы Машук, недалеко от Перкальской скалы. Место для дуэли было выбрано второпях, ибо, когда дуэлянты и секунданты, собравшиеся первоначально у колонии переселенцев Каррас, направились оттуда для выбора подходящего участка, их быстро нагоняла приближавшаяся к Машуку огромная грозовая туча.
Со стороны Мартынова секундантами были друг Лермонтова корнет М.П. Глебов, проживавший в Пятигорске на одной квартире с Николаем Соломоновичем, и 22-летний князь А.И. Васильчиков, сын председателя Государственного совета, тайный недруг Михаила Юрьевича. Со стороны Лермонтова – его родственник (двоюродный дядя) капитан А.А. Столыпин и свояк князь С. В. Трубецкой. Однако после дуэли имена Столыпина и Трубецкого решено было скрыть, так как обоих ненавидел Николай I. Поэтому на следствии пришлось перераспределить роли оставшихся секундантов: Глебов первым назвался секундантом Мартынова, лукавому Васильчикову досталась роль секунданта Лермонтова. На дуэли присутствовали свидетели (проводник и несколько приятелей Лермонтова и Мартынова), разместившиеся преимущественно в прилегающем кустарнике.
Составленные накануне Васильчиковым (при попустительстве Глебова и Столыпина) условия дуэли носили жесткий характер. Причем было уже известно, что Лермонтов отказывается от своих выстрелов, а, следовательно, Мартынов будет стрелять, по сути, в безоружного противника.
По условиям расстояние между барьерами составляло 6 шагов (по другим данным 10 шагов). Это соответствует 4-6.5м. От барьеров в каждую сторону отмеряется 10 шагов, куда становятся дуэлянты перед началом поединка. Из этих точек соперники должны сходиться по команде «Сходись!». Далее секунданты подают с большими интервалами команды «Один», «Два», «Три». Особенного права на первый выстрел условия не давали никому. Каждый мог стрелять, стоя на месте, или на ходу, или подойдя к барьеру, но непременно между командами «Два» и «Три». После счёта «Три» стрелять уже нельзя, раунд дуэли считается законченным. Всего таких раундов с разведением соперников на крайние точки по условиям должно быть три.
Таким образом, по условиям дуэли, Лермонтов, заранее отказавшийся от выстрелов (все знали, что своё слово он всегда держит), был поставлен в безвыходное положение. Соперник имел право на три выстрела с очень близкого расстояния.
В дуэли использовались крупнокалиберные дальнобойные немецкие пистолеты системы Кухенройтера с кремнево-ударными запалами и нарезным стволом. Эксперименты судебных медиков показали, что это оружие обладает такой же пробивной способностью, что и современный пистолет «ТТ». С расстояния 10 шагов (6,5м) пуля, выпущенная из кухенройтера, пробивает грудную клетку человека насквозь.
Стрелковая подготовка 26-летнего боевого майора Мартынова была вполне достаточной, чтобы с такого короткого расстояния попасть в противника. Из-за желания обелить убийцу, после дуэли распространялись слухи, что Мартынов якобы не умел стрелять и попал в Лермонтова случайно. Подобное мнение также могло сложиться из-за манеры стрельбы Николая Соломоновича, который прицеливался, разворачивая пистолет на 900, что он называл «стрельбой по-французски». Известна еще одна дуэль Мартынова, происходившая в Вильно, на которой он, быстро подойдя к барьеру, повернул пистолет «по-французски» и метко поразил своего противника.
Дуэль Лермонтова и Мартынова проходила под огромной грозовой тучей, надвинувшейся со стороны Бештау. Когда же секунданты отмерили дистанцию и раздали дуэлянтам заряженные пистолеты, поднялась буря, а затем пошел страшной силы дождь. Дуэльная площадка была неровной, и Лермонтов был поставлен выше Мартынова.
Получив оружие, Лермонтов повторил, что стрелять в противника не будет. Глебов скомандовал: «Сходись!» Мартынов быстрыми шагами подошел к барьеру, поднял пистолет, повернул его «по-французски» и стал целить.
Михаил Юрьевич медленно двинулся к барьеру, развернувшись правым боком вперед, чтобы уменьшить площадь поражения. Подойдя к барьеру, он приподнял правую руку с пистолетом.
Мартынов целил долго: ему мешал частый косой дождь. Прозвучала команда «два», а затем – «три». По правилам стрелять уже было нельзя, следовало отправить соперников на исходные позиции. Вместо этого один из секундантов закричал: «Стреляйте, или я разведу вас!» Михаил Юрьевич в ответ насмешливо сказал: «Я в этого дурака стрелять не буду!» - поднял пистолет еще выше и выстрелил в воздух. От отдачи он слегка отклонился назад и влево. Рука его так и осталась вытянутой вверх, и выдвинутый вперед правый бок оказался совершенно незащищенным. Но Мартынов не опустил своего пистолета. Он еще ближе придвинулся, переступив машинально в плотной завесе дождя на один шаг (50см) чисто символический барьер – лежащую в грязи фуражку, и выстрелил.
Обратим внимание на следующие моменты. Из-за неровности дуэльной площадки Лермонтов находился выше Мартынова, поэтому пуля шла по восходящей траектории. В момент выстрела противника поэт стоял, развернувшись вполоборота, правым боком вперед, его правая рука с пистолетом была максимально вытянута вверх, а корпус от отдачи (Лермонтов только что выстрелил в воздух) и для противовеса вытянутой правой руке был отклонен кзади и влево. Правое плечо и соответственно правая половина грудной клетки располагались значительно выше левого плеча и левой половины грудной клетки. Асимметричное и неестественное положение верхней половины корпуса Лермонтова усиливалось от кифоза (горба) его и деформаций грудной клетки в результате врожденного и приобретенного (рахит) уродства костей. Кроме того, в правом кармане сюртука Лермонтова располагалась дамская золотая заколка для волос, взятая им перед дуэлью (на счастье?) у своей кузины Екатерины Быховец. Оставленная по забывчивости поэтом в кармане, она дополнительно отклонила пулю в крайне невыгодное для Лермонтова направление.
Все эти факторы способствовали формированию своеобразного восходящего направления раневого канала, а высокая убойная сила оружия и предельно короткое расстояние между противниками обусловили пробивание грудной клетки насквозь.
Лермонтов получил огнестрельное ранение около 18 часов 30 минут. Сразу после выстрела противника туловище Лермонтова словно переломилось, он безмолвно упал, не сделав движения ни взад, ни вперед, не успев даже захватить больное место, как это обычно делают раненые. В правом боку его дымилась рана, в левом – сочилась кровь. По телу раненого прошло несколько судорожных движений, затем оно затихло. Поэт потерял сознание, глаза его были открыты, но смотрели мутным, непонимающим взором. Дыхание было сохранено. Через несколько минут после ранения сознание возвратилось, но было заторможенным. Глебов, склонившись к раненому, услышал: «Миша, умираю…»
Состояние раненого в первые 20 минут после ранения следует оценивать как критическое. У него наблюдался болевой шок, началось массивное кровотечение, по-видимому, из крупных сосудов, расположенных в грудной полости. Кровь изливалась наружу из обеих ран грудной клетки, но больше ее вытекало из выходного отверстия пули, расположенного в левой половине грудной клетки, в V межреберье по задней подмышечной линии. Существовала еще третья рана, умеренно кровоточащая, расположенная на задней поверхности верхней трети левого плеча, где пуля, вышедшая из грудной клетки, прорезала кожу, подкожную клетчатку и частично мышцы. Кровотечение из двух ран груди было интенсивным, и раненый за время нахождения на месте дуэли потерял большое количество крови. Ее скопилось под пострадавшим так много, что сильнейший грозовой дождь, продолжавшийся с перерывами несколько часов, не смог смыть ее с земли, где лежал поэт, и она была обнаружена на следующий день, 16 июля, при осмотре места происшествия членами следственной комиссии. Кровь насквозь пропитала всю одежду поэта (армейский сюртук и рубашку). Наряду с наружной геморрагией, несомненно, наблюдалось такой же интенсивности внутреннее кровотечение (в грудную полость). По нашим расчетам, поэт мог потерять на месте дуэли около 2,5-3л крови (50-60% ОЦК).
Раненый находился в сознании около 10 минут, а затем снова и надолго потерял его. Поэт в течение 4 с половиной часов оставался на месте поединка под открытым небом, поливаемый проливным дождем. С момента ранения в течение 2 часов его окружали Столыпин, Трубецкой и Глебов, а затем Трубецкой и Васильчиков.
Данные о продолжительности жизни поэта после ранения противоречивы.
Официальная точка зрения литературоведов указана в Лермонтовской энциклопедии: «Лермонтов скончался, не приходя в сознание, в течение нескольких минут». Подобная точка зрения базируется на материалах сфальсифицированного следствия и рассказах секунданта Мартынова Михаила Глебова.
Данная версия о почти мгновенной смерти Лермонтова после выстрела противника была чрезвычайно выгодна не только Глебову, но и всем секундантам, ибо: а) снимала с них ответственность за то, что они не побеспокоились о приглашении доктора на дуэль (при мгновенной смерти доктор бы не помог); б) оправдывала их нерасторопность, приведшую к тому, что Лермонтов 4 с половиной часа пролежал в поле под дождем без оказания помощи (не все ли равно, когда убитого привезли в Пятигорск?).
Однако существует и противоположная точка зрения, утверждающая, что поэт жил значительно дольше, в течение 4 часов после ранения.
Приведем показания Мартынова из материалов следствия: «От сделанного мною выстрела он упал, и хотя признаки жизни еще были видны в нем, он не говорил. Я… отправился домой, полагая, что помощь может еще подоспеть к нему вовремя». Таким образом, Николай Соломонович простился с живым Лермонтовым. По внешнему виду раненого Мартынов всерьез надеялся, что к нему еще поспеет медицинская помощь и может спасти его от смерти.
Утверждение, что Лермонтов умер в ближайшие минуты после ранения, идет вразрез с приказанием коменданта Пятигорска В. И. Ильяшенкова отправить привезенного с места дуэли поручика… на гауптвахту. Ну не мог же, в самом деле, быть таким глупым, как это объясняют современные лермонтоведы, человек, дослужившийся до звания полковника, который много лет руководил военной и гражданской администрацией города? Скорее всего, Ильяшенков, отдавая приказ, был уверен из докладов (плац-адъютанта А. Г. Сидери, секундантов или свидетелей дуэли), что Лермонтов еще жив. И лишь когда поэта подвезли к помещению гауптвахты, то убедились, что он уже мертв.
В современной литературе старательно замалчивается показание слуги Лермонтова, молодого гурийца Христофора Саникидзе: «При перевозке Лермонтова с места поединка его с Мартыновым (при чем Саникидзе находился) Михаил Юрьевич был еще жив, стонал и едва слышно прошептал: «Умираю»; но на полдороге стонать перестал и умер спокойно». Один из первых биографов поэта П. К. Мартьянов, лично беседовавший с домовладельцем квартиры Лермонтова В. И. Чиляевым и другими лицами, жившими в Пятигорске в год дуэли, утверждал, что поэт умер уже в Пятигорске, когда его возили по городу.
Наконец, некоторые ученые, например, профессор С. П. Шиловцев*, с точки зрения характера ранения, подвергают критике официальный взгляд, что Лермонтов умер якобы мгновенно на месте поединка, и предполагают, что раненый жил еще несколько часов после выстрела убийцы.
Итак, вопреки показаниям секундантов, утверждающих, что поэт умер почти мгновенно на месте дуэли, существуют документальные свидетельства и научные обоснования того, что пострадавший, находившийся в крайне тяжелом состоянии, жил дольше, в течение около 4 часов с момента ранения.
Но тогда возникают два очень важных вопроса: 1) как было организовано оказание медицинской помощи раненому? 2) своевременно ли пострадавший был доставлен с места поединка в город?
По дуэльным правилам, в обязанности секундантов входило обеспечение поединка доктором и экипажем для раненого. Однако все 4 секунданта не выполнили своих обязанностей, не пригласив доктора и не позаботившись об экипаже.
Недоумение вызывает поведение Васильчикова сразу после рокового выстрела Мартынова. Он вызвался съездить за доктором и экипажем. Прошло 2 томительных часа ожидания под сильным дождем, по истечении которых князь явился к месту поединка… один, без экипажа и без врача. Как расценить поведение Васильчикова: беспомощность или преступное бездействие?
Через 3 десятилетия после пятигорской трагедии Васильчиков утверждал в печати, что он заезжал к двум «господам медикам», но получил от них одинаковый ответ, что из-за «дурной» погоды они выехать к раненому не могут, а приедут на квартиру, когда его доставят в город. Получив отрицательные ответы на свою просьбу, Александр Илларионович удовлетворился этим и преспокойно возвратился к месту дуэли, даже не устыдившись перед остальными секундантами своей беспомощности.
Но как могли врачи отказать в помощи тяжелому, умирающему больному? Безусловно, они поступили преступно, нарушив существовавшие тогда в России законы и клятву Гиппократа, точнее «Факультетское обещание», которое давали выпускники медицинских факультетов университетов.
Пятигорск в 1841 году был маленьким городком, в котором докторами работали всего несколько человек: Дроздов, Ребров, Норманн, Рожер, Конради, Барклай-де-Толли. К кому из них обращался Васильчиков? Архивные розыски пока не дают ответа на вопрос.
Как бы то ни было, раненый поэт умирал, лежа на открытом месте, под ливневым дождем, прикрытый лишь шинелью, а медицинская помощь ему так и не была оказана.
Секунданты Столыпин, Глебов и Трубецкой, находившиеся рядом с тяжелораненым на месте поединка, проявили растерянность и пассивность. Они лишь наблюдали, как угасает жизнь их товарища. Обезболивающие, сердечные и другие медикаментозные средства на дуэль они не захватили. Офицеры, обязанные владеть методами оказания первой помощи на поле боя (в порядке само- и взаимопомощи), они даже не удосужились перевязать раны и они, все три, оставались открытыми и продолжали обильно кровоточить.
«Так лежал, неперевязанный, медленно истекавший кровью, великий юноша-поэт», - с горечью повествовал о многочасовом пребывании раненого Лермонтова под открытым небом один из первых его биографов П. А. Висковатов, самостоятельно расследовавший в Пятигорске обстоятельства дуэли.
Секунданты даже не догадались защитить Лермонтова от проливного дождя: перенести его под кусты, соорудить что-то вроде шалаша или укрытия.
Они находились всего в 4 верстах от Пятигорска, но непростительно долго не могли принять меры по транспортировке поэта в город. Извозчики не желали ехать в сильный дождь за раненым – нужно было заставить их силой. В конечном итоге поэта доставили в Пятигорск слуги Лермонтова и Мартынова, Иван Вертюков и Илья Козлов, на телеге, нанятой в городе.
Доктор (Барклай-де-Толли) прибыл к телу Лермонтова «для оказания помощи», как записано очевидцами, только глубокой ночью с 15 на 16 июля, когда Михаила Юрьевича доставили на квартиру, и он был уже мертв.
Таким образом, раненому Лермонтову при жизни никакая медицинская помощь – ни первая, ни врачебная – так и не была оказана.
Рассмотрим характер ранения, и ход раневого канала.
Секунданты и свидетели дуэли, не имевшие медицинского образования, считали, что Лермонтов был ранен прямо в сердце. Их мнение, зафиксированное в материалах следствия, казалось незыблемым и до сих пор принимается на веру большинством современных лермонтоведов и читателей – поклонников великого поэта.
Первым, кто стал утверждать, что у Лермонтова не было ранения в сердце, являлся приятель поэта Н. П. Раевский. Николай Павлович участвовал в обмывании тела поэта, когда того привезли с места дуэли. Поэтому Раевский сам лично видел раны на обнаженном теле. Мнение бывшего офицера Раевского ценно и тем, что к моменту написания своих воспоминаний о дуэли (1885 год) он, давно выйдя в отставку и закончив медицинский факультет, имел уже большой опыт работы врачом. Таким образом, по сути, это воспоминания врача, хорошо знающего анатомию. Показания Раевского о ходе раневого канала значительно ценнее мнения секундантов, которые не видели обнаженного тела с ранами и не имели медицинского образования.
В своих воспоминаниях Н. П. Раевский, возражая, что ранение было прямо в сердце, отмечает, что у Лермонтова была рана в правом боку, пуля прошла грудную клетку справа налево навылет, выйдя с левой стороны грудной клетки и задев левую руку.
Медицинское освидетельствование тела умершего было произведено 17 июля врачом Пятигорского военного госпиталя 30-летним Иваном Егоровичем Барклаем-де-Толли (родственником знаменитого полководца). Оно гласило: «…При осмотре оказалось, что пистолетная пуля, попав в правый бок ниже последнего ребра, при срастании ребра с хрящом, пробила правое и левое легкое, поднимаясь вверх, вышла между пятым и шестым ребром левой стороны и при выходе прорезала мягкие части левого плеча».
К сожалению, Барклай-де-Толли ограничился лишь внешним освидетельствованием тела, не произведя аутопсии. Вследствие этого, невозможно утверждать со 100%-ной точностью, какие органы были поражены. Заключение очень краткое, без описаний размеров ран, в связи, с чем в дальнейшем В. А. Швембергер и другие склонные к фантазиям авторы обвинили Барклая-де-Толли в том, что он якобы спутал входное и выходное отверстия, и поэта де убил совсем не Мартынов, а неизвестный подкупленный «казак», выстреливший сзади, из-за кустов!
Барклай-де-Толли с абсолютной уверенностью указывает на восходящее направление раневого канала, от ХII ребра справа до V межреберья слева. Вероятные причины такого продвижения пули в теле Лермонтова мы уже приводили, описывая положение корпуса в момент рокового выстрела. Кстати, версия о рикошете в результате удара пули о золотую заколку выглядит очень веско в свете того, что залитая кровью, поврежденная, она действительно была обнаружена в правом кармане армейского сюртука Лермонтова. Впрочем, история хирургии хранит много случаев и куда более неожиданных рикошетов. Барклай-де-Толли, если внимательно перечитать сочиненное им свидетельство о смерти, считал, что Лермонтов получил сквозное огнестрельное ранение правого и левого легкого. О ранении сердца он совершенно не упоминает. Вероятно, при осмотре ран на трупе и мысленном воспроизведении хода пули от нижнебоковой раны справа до задне-верхней раны слева, доктор посчитал, что сердце остается спереди от раневого канала.
Нижегородский профессор хирургии С. П. Шиловцев также считает, что сердце поэта не было затронуто. По его мнению, пуля прошла через печеночный угол поперечной ободочной кишки, печень, диафрагму и левое легкое, минуя сердце и правое легкое.
Причинами смерти Лермонтова, по нашему мнению**, являются повреждение легких и профузное кровотечение.
Огнестрельное повреждение легких и плевры привело к гемопневмотораксу, острой дыхательной и сердечной недостаточности. Травма крупных сосудов легких вызвала интенсивное кровотечение с очень большой кровопотерей.
Помимо уже приведенных признаков кровотечения, следует назвать резкую бледность кожных покровов и слизистых у трупа. «Дуэльные» рубашка и сюртук настолько пропитались кровью, что сохранить их для истории не представлялось возможным, и они были сожжены. Кровотечение было не только наружное, из ран, но и внутреннее. В плевральных полостях скопилось так много крови, что она продолжала интенсивно и длительно изливаться из тела поэта даже после наступления его смерти. Боевой офицер А. Чарыков, пришедший глубокой ночью 16 июля на квартиру убитого, невольно поразился обилию изливающейся крови: «…увидел труп поэта, покрытый простыней, на столе; под ним медный таз; на дне его алела кровь, которая несколько часов еще сочилась из груди его». Дамы, приходившие в большом числе к умершему, «мочили платки свои в крови убитого, сочившейся из неперевязанной раны».
Совершенно не претендуя на непогрешимость суждений, сделаем некоторые выводы о ранении Лермонтова:
1. Ранение было очень тяжелым, мало совместимым с жизнью; шансы на выздоровление, учитывая уровень развития медицины того времени, были минимальными, составляя не более 10%.
2. Смерть Лермонтова не была мгновенной, как это утверждается в материалах следствия и официальном лермонтоведении; жизнь сохранялась в нем в сроки до 4 часов с момента получения ранения.
3. Летальный исход значительно ускорило неоказание медицинской помощи больному, в чем виновны все 4 секунданта и врачи, к которым они обращались.
4. При оказании своевременной врачебной помощи на месте дуэли, быстрой транспортировке в лечебное учреждение жизнь поэта можно было продлить еще на несколько часов или суток.
На месте ранения, помимо других мероприятий, важно было наложить герметичные повязки на раны грудной стенки. Учитывая уровень развития медицины того времени, шансы выжить даже при быстрой госпитализации раненого в Пятигорский военный госпиталь оставались низкими. Этот госпиталь в 1841 году размещался в приспособленном помещении (старой казарме) у подножия Горячей горы. Условия для лечения в нем были плохими, мест не хватало. Более крупный и лучше оснащенный военный госпиталь размещался в 40 верстах от Пятигорска, в Георгиевске, но, с учетом гужевого транспорта и состояния, кавказских дорог того времени, можно утверждать, что тяжелораненого Лермонтова до Георгиевска бы не довезли.
Возникает вопрос: смог ли бы Барклай-де-Толли с его квалификацией выполнить торакотомию с ушиванием ран легких, остановить кровотечение из крупных сосудов в грудной полости? Вполне очевидно, что нет. Ведь операции на органах грудной полости в 1841 году не выполнялись даже хирургами с мировым именем в хорошо оснащенных операционных. Кроме того, медицине первой половины ХIХ века еще не были известны переливание крови и внутривенная инфузия плазмозаменителей, что осложняло борьбу с кровопотерей; не были открыты антибиотики и многие другие необходимые медикаментозные средства.
Поэтому мы и предполагаем, что шансы тяжелораненого Лермонтова на выздоровление были минимальными, составляя, вероятно, не более 10% (такой процент раненых выживал в то время при подобных травмах). Однако долг врача – до конца бороться за жизнь больного, продлевая ее драгоценные дни, часы и даже минуты. Только тогда с чистой совестью он может смотреть в глаза родственникам больного, его друзьям и нам, потомкам.
* Шиловцев С. П. // Вопросы хирургии войны. – Горький, 1946. – С. 68 – 74.
** Давидов М. И. // Анналы хирургии. – 2002. - № 2. – С. 75 – 79.
Взгляд за секретный занавес прошлого
Одним из загадочных исторических фактов, тайна которого полностью до сих пор не раскрыта, является покушение на Владимира Ленина в августе 1918 года. На страницах СМИ постоянно появляются различные версии происшедшего, которые в своем большинстве, повторяя, дополняют друг друга богатым воображением авторов. В принципе, это закономерно, и каждый имеет право высказать собственную точку зрения, но при этом нельзя грешить против истины, которую необходимо подкреплять научными данными. Именно отсутствие квалифицированного подхода как правило и заводит в тупик авторов «разоблачительных» материалов, что дает повод очередному «разоблачителю» взять неверное направление в поиске сути. Изложенный ниже материал построен на научных фактах и логике, и именно поэтому не ставит целью утверждение (либо опровержение) причастности к делу Ф. Каплан как основного фигуранта. Задачей публикации является воссоздание модели самого покушения и проведение сравнений с другими описаниями – для устранения ошибочных, не имеющих доказательной базы версий.
30 августа 1918 года, после выступления В. Ленина на митинге, состоявшемся в помещении гранатного цеха завода Михельсона, во время следования вождя к личному автомобилю, произошло покушение на его жизнь. В связи с тем, что непосредственно на месте происшествия стрелявшее лицо (лица) задержано не было, в дальнейшем по тексту оно будет фигурировать как «стрелявший». А лицо (лица), в которое попали метаемые боевые элементы (пули), будет именоваться как «потерпевшая сторона».
Место
Выдержка из протокола осмотра места покушения на В. И. Ленина на заводе Михельсона: «Выход из помещения, где происходят митинги, один. От порога этой двустворчатой двери до стоянки автомобиля – 9 сажен (19,2 метра). От ворот, ведущих на улицу, до места, где стоял автомобиль, до передних колес – 8 саж. 2 фута (17,68 м), до задних – 10 саж. 2 фута (21,94 м). Стрелявшая (стрелявший) стояла у передних крыльев автомобиля со стороны входа в помещение для митингов. Тов. Ленин был ранен в тот момент, когда он был приблизительно на расстоянии одного аршина (0,71 м) от автомобиля, немного вправо от дверцы автомобиля...»
Автомобиль
Ни в одном из массы ранее опубликованных материалов нет информации об автомобиле, на котором в указанный день приехал на митинг Ленин, и это может быть одной из значительных ошибок при моделировании ситуации. Во многих источниках фигурирует "Роллс-Ройс", но на самом деле это был автомобиль "Тюрка-Мери-28" 1915 года выпуска. Очень дорогая машина ручной работы с 50-сильным 4-цилиндровым мотором и закрытым заказным кузовом. Нет данных о том, как попал в Россию этот шедевр малоизвестной французской фирмы из Марселя, но в царском гараже его точно не было. Водителем этого автомобиля был назначен служивший когда-то в царском гараже Степан Казимирович Гиль. Ленин ввел новую моду и стал ездить рядом с шофером, пренебрегая удобством и роскошью заднего салона. Это делалось для того, чтобы подчеркнуть демократичность вождя. Кроме французского лимузина "Тюрка-Мери" за Лениным были закреплены и другие машины, например, "Делонэ-Белльвиль" из гаража Николая II, которым управлял другой водитель.Однако Ленину нравилось ездить с Гилем: тот не только быстро и умело доставлял его в любую точку города, но и был превосходным собеседником, при этом еще выполнял дополнительные функции телохранителя.
Одежда
«Владимир Ильич, отправляясь на завод, прихватил с собой пальто. Следовательно, можно говорить о том, что 30 августа сумерки наступили раньше, чем обычно, из-за облаков и накрапывающего дождя» – Н. А. Зенькович.
"При проведении следственного эксперимента в 1996 году ФСБ запросила у Исторического музея пробитое пулями черное драповое демисезонное пальто Ленина, люстриновый черный пиджак, 4 гильзы, найденные на месте преступления, 2 пули и "браунинг". (Последний раз обследование ленинского пальто и пиджака проводилось в 1959 году, материалы этого обследования хранятся в Историческом музее.)" – Юрий Фельштинский.
Выстрелы
Показание опроса свидетелей:
Д. А. Романычев написал в заявлении, что "выстрелов всего было три-четыре".
Е. Е. Мамонов показал: "3 раза ей удалось выстрелить".
М. З. Прохоров "видел, как у стрелявшей кто-то из публики вышиб револьвер и стрелявшая бросилась бежать".
И. Г. Богдевич уверял председателя московского Ревтрибунала Дьяконова,что первым выстрелом стрелявшая ранила кастеляншу М. Г. Попову. Вторым и третьим выстрелами – В. И. Ленина.
И. А. Александрову запомнилось, что женщина стреляла через плечо мальчика, стоявшего возле Ленина.
И. И. Воробьев стоял рядом со стрелявшей и видел, что первые два выстрела она сделала в Ленина в упор, а следующие два – на некотором расстоянии, "вероятно, – показал Воробьев, – вторыми выстрелами была ранена женщина, беседовавшая с Лениным".
Оружие
1 сентября 1918 года газета "Известия" опубликовала следующее обращение. "От ВЧК. Чрезвычайной Комиссией не обнаружен револьвер, из коего были произведены выстрелы в тов. Ленина. Комиссия просит лиц, коим известно что-либо о нахождении револьвера, немедленно сообщить о том комиссии."
В понедельник 2 сентября 1918 года, на следующий день после опубликования в газете "Известия" этого материала, к следователю Верховного Трибунала В. Э. Кингисеппу явился рабочий фабрики им. Савельева Кузнецов. Он заявил, что браунинг, из которого стреляли в Ленина, находился у него, и положил его на стол. Был он под номером 150489, с четырьмя патронами в обойме. Кингисепп приобщил его к делу о покушении на убийство В. И. Ленина, а Кузнецова горячо поблагодарил за помощь в следствии.
"Кузнецов, – записал в протоколе Кингисепп, – представил браунинг №150489 и обойму с четырьмя в ней патронами. Револьвер этот т. Кузнецов поднял тотчас после того, как его выронило стрелявшее лицо, и он находился все время у него, Кузнецова, на руках. Браунинг этот приобщается к делу о покушении на убийство т. Ленина".
Обо всем этом 3 сентября 1918 года "Известия ВЦИК" не замедлили проинформировать миллионы своих читателей. Но количество патронов в обойме оказалось иным: "В обойме оказалось три нерасстрелянных патрона. Осмотром револьвера и показаниями свидетелей удалось с точностью установить, что всего было произведено в товарища Ленина три выстрела".
Версия
Олег Ролдугин. "Собеседник", 26.02.2003 г.
«Одаривают саперов и российские коллеги. Особенно из этих презентов запомнился небольшой вороненый браунинг: по версии дарителей из РУБОПа, именно из него в 1918 году Фанни Каплан стреляла в Ленина».
Гильзы
В. Э. Кингисепп, проводивший следствие, запротоколировал в официальных документах ВЧК "обойму с четырьмя в ней патронами".
Выдержка из протокола осмотра места покушения на В. Ленина на заводе Михельсона: «Пометить на снимках места падения гильз "4, 5, 6, 7" и написать – "расстрелянные гильзы"».
Пули
«Врачи В. М. Минц, Б. С. Вейсброд, Н. А. Семашко, М. И. Баранов, В. М. Бонч-Бруевич (Величко), А. Н. Винокуров, В. Н. Розанов, В. А. Обух высказали предположение, Тне вошел ли в организм Владимира Ильича вместе с пулями какой-либо яд».
«10 покушений на Ленина»
Выписка из описания операции по извлечению пули из тела Ленина в апреле 1922 года в Боткинской больнице г. Москвы: «...пуля, извлеченная из раны, оказалась размером от среднего браунинга (из медзаключения). Пуля крестообразно надрезана через всю толщу оболочки по протяжению всего корпуса... Пуля приложена к делу. Предъявляется сторонам для осмотра. После операции Ленин пожелал ехать домой, однако же врачи уговорили его потерпеть до завтра и определили на второй этаж, в палату №44».
"Кто вложил в нее (руку. – Прим. ред.) револьвер с отравленными пулями? А что они были отравлены – доказала медицинская экспертиза и пуля, которую извлекли при операции..."
Владимир Булдаков: "Когда после митинга возле автомобиля его окружила толпа, раздалось четыре выстрела. Двумя пулями был ранен Ленин, еще две поцарапали кастеляншу Попову, которой глава Совнаркома советовал добиваться прекращения безобразий со стороны так называемых заградотрядов, сверх меры потрошащих мешочников-самоснабженцев, везущих продовольствие из деревни".
Юрий Фельштинский: «После открытия дела в 1992 году МБ РФ провело, по мнению Э. Максимовой, "комплексную криминалистическую экспертизу по браунингу №150489, гильзам и пулям, попавшим в Ленина". Но результаты этой экспертизы не были исчерпывающими. Эксперты пришли к выводу, что из двух пуль "одна выстрелена, вероятно, из этого пистолета", но "установить, выстрелена ли из него вторая, не представляется возможным". Браунинг заклинило, и он перестал работать. Но при сравнении пуль, "извлеченных при операции Ленина в 1922 году и при бальзамировании тела вождя в 1924-м, выяснилось, что они разного калибра". Кроме того, "специалистов удивило несоответствие пометок от пуль на пальто Ленина с местами его ранения"».
«10 покушений на Ленина»
«Когда красноармеец Сафонов спросил его, куда он ранен, Ленин ответил: "В руку". "Врачи пришли к мнению, что пуля, к счастью, не задела больших сосудов шеи. Пройди она чуть левее или правее... Другая пуля пробила верхушку левого легкого слева направо и засела около грудно-ключичного сочленения. Третья пробила навылет пиджак под мышкой, не причинив Владимиру Ильичу вреда".
Историческая подтасовка под ситуацию? (Прим. автора.)
Исторический архив №2: "письмо некоего эсеровского боевика с инициалами "А.Ч." (автор неизвестен) в ЦК партии эсеров, написанное не ранее 1909 г., посвящено методам террористической борьбы, вернее, вопросу о недостаточной эффективности террора и способам ее повышения. Что в этой ситуации делать революционным борцам, чтобы даже самое легкое ранение, наносимое ими, было смертельным? Ответ очевиден: надо действовать отравленным оружием. И конкретно, опять-таки по пунктам:
1. Употреблять пули для браунинга исключительно свинцовые, без твердых оболочек, как легко деформирующиеся в ране и дающие возможность легче обрабатывать часть для заложения порции яду.
2. Снабдить все провинциальные комитеты запасами ядов и указать способы их добывания.
3. Разработать инструкции для отравления пуль и холодного оружия ядом.
4. Произвести осмотр оружия и привести его в порядок.
5. Применять в случае отсутствия яда для отравления пуль разводку заразных бактерий: чахотки, столбняка, дифтерита, брюшного тифа и т.п. непосредственно перед террористическим актом..."
Ранения
Официальный бюллетень №130 августа 1918 года, 11 часов вечера: "Констатировано 2 слепых огнестрельных ранения: одна пуля, войдя над левой лопаткой, проникла в грудную полость, повредила верхнюю долю легкого, вызвав кровоизлияние в плевру, и застряла в правой стороне шеи выше правой ключицы; другая пуля проникла в левое плечо, раздробила кость и застряла под кожей левой плечевой области, имеются налицо явления внутреннего кровоизлияния. Пульс 104. Больной в полном сознании. К лечению привлечены лучшие специалисты-хирурги".
«10 покушений на Ленина»:
– Полагаю, извлекать пули сейчас не будем, – подытожил Розанов.
– Пожалуй, повременим, – согласился Обух...
После консилиума врачи вернулись к Владимиру Ильичу. Возле него сидела Надежда Константиновна. Увидев вошедших, Ленин хотел что-то сказать, но Розанов предупреждающе поднял руку. На квартире В. И. Ленина в Кремле находились врачи В. М. Минц, Б. С. Вейсброд, Н. А. Семашко, М. И. Баранов, В. М. Бонч-Бруевич (Величко), А. Н. Винокуров, В. Н. Розанов, В. А. Обух и другие. Они констатировали необычайно слабую деятельность сердца, холодный пот и плохое общее состояние. Это как-то не вязалось с кровоизлиянием, которое было не таким сильным, как ожидалось. У больного появились признаки одышки. Поднялась температура. Ленин впал в полузабытье. Иногда произносил отдельные слова.
«В бюллетене №2 отмечалось, что общее положение Ленина серьезное. Но уже в бюллетене №3 говорилось, что он чувствует себя бодрее. Вечером 31 августа в бюллетене №4 сообщалось, что непосредственная опасность для жизни Владимира Ильича миновала».
18 сентября 1918 года газета "Правда" поместила последний официальный бюллетень о состоянии здоровья В. И. Ленина: "Температура нормальная. Пульс хороший. От кровоизлияния в левую плевру остались небольшие следы. Со стороны перелома осложнений нет. Повязка переносится хорошо. Положение пуль под кожей и полное отсутствие воспалительных реакций позволяют отложить удаление их до снятия повязки. Владимиру Ильичу разрешено заниматься делами".
Владимир Булдаков: «имевшая крестовый надрез пуля, вошедшая под лопатку, проделала в теле сложнейший путь и, ухитрившись не задеть жизненно важных органов, не «разорвалась» в его теле из-за малой скорости своего полета».
"Известия ВЦИК", 4 сентября 1918 года: «...В день рокового покушения на тов. Ленина означенная Попова была ранена навылет; пуля, пройдя левую грудь, раздробила левую кость (имелось в виду: кость левой руки между плечом и локтем. – Прим. автра). Две дочери ее и муж были арестованы, но вскоре освобождены».
Из показаний милиционера А. И. Сухотина: «Шагах в четырех от товарища Ленина на земле лежала женщина на вид лет сорока, та, что задавала ему вопросы о муке. Она кричала: "Я ранена, я ранена!", а из толпы кричали: "Она убийца!" Я бросился к этой женщине вместе с тов. Калабуркиным. Мы подняли ее и отвели в Павловскую больницу».
Воспроизведение
Кингисепп попросил Гиля поставить машину так, как она стояла в момент покушения. Кингисепп спросил Иванова, видел ли он товарища Ленина.
"Видел, – ответил Иванов. – Дело было так: когда товарищ Ленин покинул цех, я несколько там замешкался, вдруг слышу крики: "Стреляют!" У дверей образовалась пробка. Я бросился к ближайшему окну, высадил его ногой и прыгнул во двор. Растолкав народ, увидел Ильича..."
Иванов показал место, где товарищ Ленин упал.
Кингисепп попросил Гиля сесть за руль, а Иванову и Сидорову сказал, чтобы они встали так, как в момент выстрелов стояли Владимир Ильич и та женщина (Попова), с которой он разговаривал. Иванов и Сидоров заняли свои места. Юровский сделал несколько снимков. Снимал он в различных положениях: стоя, лежа, сидя.
Снимки, сделанные чекистом Я. М. Юровским, хранятся в деле о покушении на В. И. Ленина. Каждый снимок имеет пояснительный текст, написанный рукой В. Э. Кингисеппа.
На первом снимке: Гранатный цех с открытой дверью, а неподалеку слева – автомобиль В. И. Ленина. Пометив дверь буквой "а", автомобиль буквой "б", Кингисепп указал: расстояние от "а" до "б" – 9 саж. Значит, автомобиль ожидал Ильича в 25 – 30 шагах от двери Гранатного цеха.
На трех следующих снимках запечатлена "инсценировка трех моментов покушения на убийство т. Ленина". Так написал Кингисепп.
На втором снимке запечатлен «момент, предшествующий выстрелу». Боком стоит машина. Гиль – за рулем, он повернул голову в сторону "Ленина" (его в инсценировке изображал Иванов). Гиль готов тотчас, как только Владимир Ильич сядет в автомобиль, тронуть. На близком расстоянии от дверцы стоят "Ленин" и "Попова", которая спрашивала Владимира Ильича о муке (Попову изображал Сидоров). "Ленин" глядел на "Попову" и что-то ей говорил. У передних колес автомобиля застыл "Стрелок" (его в инсценировке изображал сам Кингисепп), он стоит к нам спиной, но вся поза свидетельствует о том, что он достает оружие.
На третьем снимке: "Стрелок готовится выстрелить". "Ленин" и "Попова" продолжают разговаривать. "Стрелок", вытянув руку с браунингом, целится в "Ленина". Гиль (он в инсценировке изображал сам себя) замечает "стрелка", приподнимается с сиденья, выхватив свое оружие. Но уже поздно. Гремят выстрелы.
На четвертом снимке: "Совершенное покушение". Гиль нагнулся к раненому Ильичу. "Попова", раненная в руку, бежит назад. "Стрелок" спешит к воротам, брошенный пистолет лежит около открытой дверцы шоферской кабины...
Выводы
Итак, даже у малоопытного (но внимательного) читателя вышеизложенных материалов после ознакомления с оными возникает масса вопросов из-за нестыковки предметов, фактов, моментов описания.
1. Принято считать, что потерпевший Ульянов располагался на заднем сиденье автомобиля «Роллс-Ройс». Учитывая, что на самом деле это был автомобиль "Тюрка-Мери-28", место где находился потерпевший Ульянов во время выстрелов, сдвигалось, а значит искажалась дистанция полета пуль во время воспроизведения покушения.
2. При проведении расследования и осмотра одежды потерпевшего Ульянова в 1959 и 1996 годах, из-за несовпадения входных отверстий на одежде и теле потерпевшего был поставлен под сомнение сам факт принадлежности одежды потерпевшему. А для объективности необходимо заметить, что рост Ленина при жизни, а именно в момент покушения составлял 165 см; после мумификации рост его уменьшился до 158 см. Отсюда и несовпадения, о которых говорилось выше.
3. Для определения точного количества выстрелов необходимо сопоставить количество ран и найденных гильз:
а) вход раневого канала над левой лопаткой потерпевшего Ульянова,
б) вход раневого канала в область левого плеча потерпевшего Ульянова,
в) вход раневого канала в левую грудь потерпевшей Поповой,
г) входное и выходное отверстия в одежде потерпевшего Ульянова в подмышечной области,
д) 4 (четыре) гильзы, найденные на месте покушения, могут и должны быть сопоставлены на идентичность – по серии (клеймо выбито на донце гильзы), по отпечатку от накола капсюля, по отпечатку отражателя пистолета, который четко видно на донце гильзы.
Данное сопоставление не только укажет на количество выстрелов, но и на факт принадлежности фигурирующих в деле гильз к конкретно обозначенному пистолету (пистолетам).
4. Информация по классификации стрелкового оружия, фигурирующего ранее в деле расследования как «револьвер» либо «пистолет», не должна браться во внимание по происхождению.
В револьвере любой системы, для экстракции (удаления) гильз из барабана, необходимо провести длительную по времени процедуру, а именно на это у «стрелка» времени не было. В момент выстрела из пистолета гильза экстрагируется автоматически, поэтому стреляющее устройство должно быть названо не иначе как «пистолет». Опубликованное ранее в прессе и в материалах дела название стреляющего устройства как «револьвер» считать неверным из-за отсутствия у проводивших расследование в 1918 году специальных знаний.
5. Кингисепп приобщил пистолет «Браунинг» под номером 150489 с четырьмя патронами в его обойме к делу о покушении на убийство В. И. Ленина.
Приняв это за факт, можно с уверенностью утверждать, что из этого оружия было произведено 3 (три) выстрела, так как обойма данного пистолета рассчитана на 7 (семь) патронов. Исходя из количества выпущенных пуль и найденных гильз можно утверждать о наличии еще одного, не установленного ранее лица, произведшего 1 (один) выстрел. Доказательством этого является сопоставление ран пострадавших Ульянова и Поповой. Характер описанных ран указывает на различие живой силы (энергии) пуль, которую они несли.
6. Версия, которую выдвинули лечащие врачи Ульянова во время первого осмотра о возможно отравленных пулях, которая в дальнейшем перешла из разряда предположений в утверждение, не может рассматриваться как правильная.
Первая пуля была извлечена в 1922 году, вторая – в 1924 (после смерти Ленина). Практически же для воздействия яда на организм требуется несколько часов. Кроме того, практикующие врачи прекрасно понимали, какое наказание они понесли бы в случае бездействия и непредотвращения отравления. Версия об отравленных пулях давала возможность докторам избежать ответственности в случае летального исхода пострадавшего Ульянова.
7. Извлеченная в Боткинской больнице в 1922 году пуля, по описанию, имеет крестообразный надрез по всей длине оболочки и отнесена к боеприпасу среднего калибра.
Описываемая пуля (с надпилами) относится к калибру 7,65 мм, а фигурирующий в деле «Браунинг» имеет калибр 6,35 мм, таким образом, налицо несовпадение калибров. Версий может быть много, но точная только одна: извлеченную пулю подменили в самой больнице. На это указывает факт пропилов оболочки пули по всей длине, что невозможно сделать, не извлекая ее предварительно из патрона. Теоретически это возможно, но практически пуля закрепляется в патроне браунинга такого калибра с усилием в 40 кг, что сделать в кустарных условиях невозможно, так как существует угроза заклинивания (перекоса) патрона либо некачественного выстрела. То есть, в этом случае большое количество пороховых газов, вместо толкания пули, будет свободно истекать по пропилам оболочки пули.
8. Описание ранения потерпевшего Ульянова в плечевой области в официальном бюллетене указывает на раздробление кости проникшей пулей. В другом документе говорится о заживающем переломе.
Данное ранение не совпадает с фактически существующими аналогичными описаниями. Известно, что при раздроблении кости пулей образующиеся осколки кости сами превращаются в убойные элементы, подверженные распространению и перемещению с определенной скоростью внутри организма. Как правило, такие раны требуют оперативного вмешательства и долго заживают. Известно, что после ранения потерпевший Ульянов упал на землю, и именно по этой причине, вследствие неловкого падения и произошел перелом кости в плечевой области. Конкретно о переломе (но не ранении) и говорится в статье «Правды» от 18 сентября 1918 года.
9. Единственный человек, оголивший, соответственно материалам дела, свое личное оружие, был водитель (по совместительству охранник) потерпевшего Ульянова – С. Гиль.
Проведенная трассологическая экспертиза показывает (и доказывает), что выстрелы в потерпевших Ульянова и Попову были произведены из различных точек. Трасса полета пули, попавшей в потерпевшую Попову, исходит с водительского места автомобиля "Тюрка-Мери-28", что доказывает факт не только оголения, но и применения личного оружия водителем С. Гилем в отношении потерпевшей Поповой. Причиной этому было моментально возникшее у С. Гиля подозрение, что стреляющим лицом была Попова. Дополнительным доказательством могли бы быть воспоминания покойного Алексеева Юрия Васильевича, известного в криминальных кругах под прозвищем «Горбатый». (Умер в тюремной больнице в возрасте 62-х лет.): "Мама была очень красивой женщиной. Ее крестным отцом, кстати, был личный шофер Ленина – Гиль Степан Казимирович. Он, умирая, оставил маме восемь тетрадей воспоминаний".
Вся реально возможная работа проделана. Занавес над исторической тайной приоткрыт, и для окончательного воссоздания реальных событий осталось огласить именно ту часть информации, которая носит гриф «государственная тайна».
Павел Макаров,
оружейник, исследователь
август, 2006
28 апреля 1813 г. в городе Бунцлау (Пруссия) умер генерал-фельдмаршал, первый полный кавалер ордена Святого Георгия, главнокомандующий русской армии во время Отечественной войны 1812 г. Михаил Илларионович Кутузов.
Отец полководца Илларион Матвеевич был крупным военным инженером, генерал-поручиком, сенатором. Он участвовал в Русско-турецкой войне 1768-1774 гг., командуя инженерными и минёрными отрядами русской армии. Его сын Михаил с 7 лет обучался дома. В июне 1759 г. он был отдан в Дворянскую Артиллерийскую и Инженерную школу. В феврале 1761 г. окончил её в чине инженера-прапорщика и был оставлен при школе для обучения воспитанников математике. Его служение Родине продолжалось более 50 лет. Михаил Илларионович не только участвовал в военных действиях, он был и дипломатом и военным губернатором.
В 1774 г. в бою у деревни Шума близ Алушты у турок было убито 300 человек, русские потеряли 32 человека. Большое количество раненых и с той и с другой стороны. Среди раненых был и подполковник Кутузов: «Сей штаб-офицер получил рану пулею, которая, ударивши его между глазу и виска, вышла напролёт в том же месте на другой стороне лица». Пуля попала полководцу в левый висок, вышла у правого глаза, но не задела его. Он был прооперирован. Врачи считали рану смертельной. Однако Михаил Илларионович выздоровел, хотя процесс выздоровления был долгим.
18 августа 1788 г. во время осады крепости Очаков Кутузов был снова тяжело ранен в голову. Ружейная пуля попала Михаилу Илларионовичу в щёку примерно в то самое место, в которое он был ранен в 1774 г. Окровавленный и забинтованный полководец продолжал отдавать приказы. От большой потери крови он почувствовал слабость и был вынесен с поля боя. В письме австрийскому императору Иосифу принц де Линь писал: «Вчера опять прострелили голову Кутузову. Я полагаю, что сегодня или завтра он скончается». Вопреки прогнозам Михаил Илларионович выжил и ещё много лет служил верой и правдой Отчизне.
В настоящее время у современных историков существует две версии о ранении полководца. Версии эти не новы. В 1813 г. был издан сборник документов «Жизнь и военные подвиги генерал-фельдмаршала светлейшего князя Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова Смоленского». Там изложена первая версия о ранении полководца: «...пуля вошла в щёку и прошла насквозь в затылок…» А.В.Суворов писал: «…пуля ударила его в щёку и вылетела в затылок. Он упал. Все ожидали, что рана смертельна. Но Кутузов не только остался жив, но даже вскоре поступил в боевые ряды».
В 1814 г. первый биограф полководца Ф.Синельников издал многотомную биографию Кутузова. В ней он изложил вторую версию о ранении Михаила Илларионовича: «Пуля прошла навылет из виска в висок позади обоих глаз. Сей опасный сквозной прорыв нежнейших частей и самых важных по положению височных костей, глазных мышц, зрительных нервов, мимо которых на волосок чаятельно расстоянием прошла пуля и мимо самого мозга, после излечения не оставил других последствий, как только что один глаз несколько искосило».
Специалисты Военно-медицинской академии и Военно-медицинского музея М.Тюрин, А.Мефедовский написали статью «О ранениях М.И.Кутузова», опубликованную в 1993 г. Они проанализировали сохранившиеся материалы и подтвердили вторую версию о ранении полководца. И первое и второе ранения были внемоз-говые, иначе бы, конечно, он не смог почти 40 лет служить в армии.
Вот диагноз современных исследователей о ранении полководца: двухкратное касательное открытое непроникающее черепно-мозговое ранение, без нарушения целостности твёрдой мозговой оболочки; коммоци-онно-контузионный синдром, повышенное внутричерепное давление.
В 1804 г. Россия вошла в коалицию стран, участвовавших в борьбе с Наполеоном. В 1805 г. в Австрию были посланы две русские армии, одной из которых командовал Михаил Илларионович. В Аустерлицком сражении русские и австрийские войска были разбиты Наполеоном, а Кутузов был ранен в щёку. В третий раз...
У Михаила Илларионовича среди окружения Александ ра I было много недоброжелателей, которые не могли простить ему сдачу Наполеону Москвы, выбранную тактику действий, медлительность, по их мнению, в борьбе с врагом. После изгнания Наполеона за пределы России полномочия Кутузова стали сокращаться. Хотя полководца и наградили орденом Святого Георгия I степени «За поражения и изгнания неприятеля за пределы России».
Кутузов умер 28 апреля 1813 г. Возможной причиной смерти было воспаление лёгких. 6 апреля 1813 г. полководец и император Александр I по пути в Дрезден прибыли в город Бунцлау. Шёл мокрый снег с дождём, ехал Кутузов в открытых дрожках и простудился. На следующий день его состояние ухудшилось. В Дрезден император поехал один. Кутузов ещё мог читать рапорты и отдавать приказы. Но силы его были на исходе...
Современный военный историк А.Шишкин пишет: «Императорский лейб-медик Биллие с местным врачом Бислизену-сом на следующий день после смерти произвели вскрытие и бальзамирование тела покойного, которое было положено в цинковый гроб, у изголовья которого поместили небольшой серебряный сосуд цилиндрической формы с набальзамированным сердцем Спасителя Отечества». 11 июня в Казанском соборе состоялась церемония похорон полководца. Гроб был опущен в специально подготовленную нишу центрального зала Казанского собора.
Андрей ВУКОЛОВ, историк.
Москва.
Всего легче определить место ранения при стрельбе пулей, следовательно, у крупных зверей, каков лось, олень, кабан, медведь,- в особенности у копытных длинноногих. При стрельбе же картечью, тем более дробью, определить куда ранен зверь или птица много труднее по той причине, что они могут получить несколько легких ранений. Точно так же рана значительно осложняется и становится гораздо более тяжелой при выстреле экспрессной, особенно разрывной пулей, которая валит зверя даже и в том случае, когда попала и не в особенно убойное место. Обыкновенно зверь падает, как пораженный громом, убитый наповал, когда заряд попадает в сердце или в спинной мозг.
Опытный охотник всегда сумеет определить, ранен ли зверь (и птица) и куда именно, хотя бы и не было замечено крови, по следующим признакам:
Если зверь падает после выстрела и, вскочив, быстро уходит- это означает, что пуля (или картечина) только оглушила зверя, попав ему или в позвонок, скользнув по лбу, или в нижнюю часть рога.
Если зверь делает большой скачок передними ногами или задними, или всеми четырьмя, - он ранен в легкие или печень. При этом он ускоряет бег, отделяется от стада (копытчатые звери), тыкается на кусты, но скоро замедляет бег и падает мертвым, шагах в 100 или более. При незначительном ранении легких зверь уходит далее и его не следует немедленно преследовать.
Зверь, раненный в живот, сильно вздрагивает и быстро уходит, но скоро замедляет бег и бежит сгорбившись.
Раненный в переднюю ногу - падает, но сейчас же вскакивает и бежит на трех ногах очень быстро. В заднюю - оседает на зад, но тотчас же вскакивает и уходит, но не быстро.
У волка и лисицы определить место раны труднее, чем у крупных, особенно копытчатых зверей. Смертельно раненные волк и лиса тычутся носом в землю. Раненные в живот или зад - быстро оборачиваются и кусают раненое место. Если раненая лиса заверещит - это значит, что у нее перебита кость ноги. Нераненая лиса иногда перекувыркивается и несколько раз взмахивает трубой.
Заяц, раненный к спину или в затылок, начинает кувыркаться, а в легкие - высоко прыгает в сторону.
Раненая птица обыкновенно вздрагивает и неправильно взмахивает крыльями, отлетает от стаи и садится отдельно. Раненная в голову - поднимается кверху; в заднюю часть спины - летит с опущенными ногами; в ноги - тоже; в крыло - летит по наклонной линии с судорожным движением крыльев.
Кровавый след зверя всегда может гораздо точнее указать, куда попал снаряд.
Сильно кровавый след сначала, все уменьшающийся и наконец прекращающийся, означает, что пуля попала в мягкие части зада, шеи или груди, т. е. легкую рану.
Если пуля попала в ногу, то идет много красной крови, по правую или левую сторону следа. Это означает легкую рану.
Светлая кровь, разбрызганная по сторонам, напротив служит признаком тяжелой раны, так как это значит, что пуля попала в легкие и зверь ее отхаркивает.
Кровь на обе стороны - рана сквозная. Такая рана менее тяжела, чем если кровь (черная) льет только одной стороной, так как это значит, что пуля осталась в звере.
Темная кровь в незначительном количестве и запекшаяся - пуля попала в грудь и задела внутренности.
Темная, почти черная, кровь, смешанная с калом, служит доказательством того, что пуля попала в кишки.
Кровь попеременно на правой или левой стороне означает, что пуля попала в голову или в переднюю часть шеи.
Кровь на всем следу кусками почти черного цвета показывает, что зверь очень тяжело ранен в главные внутренние органы и что у него полила кровь горлом.
Кроме того, положение раны можно узнавать по высоте окровавленных веток на пути зверя. Также по лежке раненого зверя нетрудно узнать, куда попала пуля, потому что кровь, вышедшая из раны, означает на лежке то место, куда именно она попала. Неправильность следа, хотя бы и без крови, может служить доказательством ранения зверя, почему по белой троне необходимо след тщательно осматривать: зверь, раненный высоко в лопатку, забрасывает одну из передних ног, чертит ею по снегу, бежит неровно и сбивается с бега, расширяет копыта (лось и другие копытчатые звери). Наконец, зимой можно заключить о ранении зверя на основании расположения картечин на снегу, по отношению к следу. Надо также смотреть - нет ли на том месте (на снегу), где находился зверь во время выстрела, шерсти, потому что пуля, ударив зверя, обсекает шерсть, которая падает на землю.